О, если б я умер вместо тебя, Авшалом, сын мой! Сын мой! И было сообщено Йоаву: вот, царь плачет и скорбит об Авшаломе. И обратилась радость спасения того дня в скорбь всего народа, ибо услышал народ в тот день, что скорбит царь о сыне своем. И украдкою входил народ в тот день в город, как крадутся люди, стыдящиеся бегства своего с войны. А царь закрыл лицо свое, и взывал царь громким голосом: сын мой Авшалом! Авшалом, сын мой! Сын мой!

(Шемуэйл II, 19, 1—5)

Краткость и афористичность текста, ставшего недосягаемым образцом de facto для писательской братии, его широкое распространение по всему миру, сделали имя восставшего и павшего сына нарицательным. Тема Авессалома проходит красной нитью через канву гениального фолкнеровского романа «Авессалом, Авессалом», звучит в известном рассказе Генри Каттнера о поколении гениальных детей, вдохновляла, вдохновляет и будет вдохновлять художников, на полотнах которых молодой крепкий мужчина, запутавшийся волосами в ветвях дерева, с ужасом ждет неминуемой смерти. Хотел ли этого его отец – Давид? Искренним ли был его плач по сыну, и был ли он плачем боли и раскаяния? Нам уже не узнать этого, хотя многие современные авторы приложили свою руку к исследованиям на эту тему, от серьезных исторических работ до недостоверной в историческом плане, но написанной волшебным языком книги Гейма «Царь Давид». Но когда я читаю приведенные выше строки о том, как «украдкою входил народ в тот день в город, как крадутся люди, стыдящиеся бегства своего с войны», мне хочется присоединиться к этим людям, и скорбь Давидова душит меня железной рукой, и древние скалы Масличной и Храмовой гор, между которых расположена могила царского сына расплываются в дрожащем мареве.

Могила Авшалома (справа)

Могила сына Давида, Авшалома, это один из самых крупных, если не самый крупный, мавзолей в долине Иеошафата, в иерусалимском некрополе, где евреи хоронили мертвецов Столицы со времен царя Давида о до времен нынешних. О кладбище на Масличной горе, о самом некрополе, писалось и ранее. Я расскажу совсем немного о могиле Авшалома, которая, как это не прискорбно, известна сегодня далеко не всем иерусалимцам, и не всем израильтянам.

В той же главе книги Шемуэйла о надгробном памятнике Авшалома сказано так:

Авшалом же еще при жизни своей (решил) поставить себе памятник, который в долине царской, так как сказал он: нет у меня сына, чтобы напоминал об имени моем. И назвал он этот памятник именем своим. И называется он памятником Авшалома до сего дня.

Шемуэйл II, 18, 18.

Интересно то, что обычай возводить себе надгробье еще при жизни существовал в Древнем Египте, чье культурное влияние на маленького северного соседа – Израиль – несомненно. Поэтому в желании и в действии Авшалома нет ничего странного. Другой вопрос заключается в том, что знаменитый высеченный из цельной скалы, мавзолей датируется намного более поздним периодом – 1 веком до н.э. и является памятником зодчества эпохи Маккавеев. Иосиф Флавий упоминает о мавзолее Авшалома как о хорошо знакомом каждому иерусалимцу месте. Еще одно интереснейшее свидетельство о месте упокоения мятежного сына царя нам дает так называемый «Медный свиток» – список храмовых иудейских сокровищ, датируемый 1 веком н. э. Там сказано следующее:

Под Надгробием Авессалома, на западной стороне, зарыто на двенадцать локтей: 80 талантов.

Медный свиток, 11 колонка текста.

О мавзолее Авшалома оставили свои свидетельства и христианские паломники, но они не связывали его с именем сына Давида, приписывая могилу Зехарии, отцу Иоанна Крестителя (замечательное эссе по этому поводу есть у М. Короля), царю Хизкиягу, Симеону Святому и другим лицам. В письмах из Каирской генизы, тем не менее, мавзолей вновь (в Х веке) связывают с трагически погибшим принцем.

Византийские монахи в 5 веке новой эры воспользовались мавзолеем для своих целей – пробили в его стене дополнительные отверстия, и, возможно, употребили его внутреннюю прохладную комнату для кельи. С той поры сохранились на каменной стене здания надписи на греческом языке с цитатами из Евангелия от Луки, едва различимые и стершиеся от времени.

С мавзолеем Авшалома был до недавнего времени связан один иерусалимский обычай – дети, проходившие мимо, должны были бросать камнем в прочные стены, от чего вокруг авшаломова памятника до 20-ых годов прошлого века лежали кучи булыжников. Часто отцы приводили непослушных сыновей к могиле Авшалома, заставляли бросить камень и выслушать поучительную историю о плохом сыне, и о том, что с ним произошло. В 20-ых годах ХХ века археологи расчистили полузасыпанный памятник, но еще в 40-е годы некоторые дети продолжали кидаться камнями в желтую стену авшаломовой могилы. Интересно, что обычай этот был в ходу не только у евреев Иерусалима, но и у арабов. Хотя последние отчего-то приписывают могилу Авшалома египетским фараонам («Тантур Фираун» – так кличут местные арабы, проявляя недюжинные знания истории региона).

Могила Авшалома (Авессалома)

Позади мавзолея находится прекрасная погребальная пещера, называемая «Пещерой Иеошафата», но она не является могилой этого царя периода Первого Храма. Красивый, украшенный цветами, наличник похож на подобные памятники у могил Санедрина на северо-западе Иерусалима. Это пример погребальной пещеры времен Второго Храма, примерно в то же самое время был возведен и мавзолей Авшалома.

Высота мавзолея – около 20 метров, а его красивый, изящно вогнутый и переходящий в шпиль, купол не похож ни на одно культовое строение в Городе. Вокруг мавзолея – тишина, удобные прогулочные променады (недавнее достижение иерусалимской мэрии) и какая-то особая атмосфера. И если закрыть глаза, можно вообразить себе пожилого царя Давида, украдкой приходящего плакать на могиле любимого им сына, погибшего так рано.

Далее по дороге к юго-востоку можно встретить несколько погребальных пещер с многоколонными портиками и огромный мавзолей с пирамидальной крышей, принадлежащий по традиции пророку Зехарии (Захарии), сыну Йегояды, казненному по приказу одного из последних царей Иудеи Иоаша (Йегоаса) за пламенные обличительные речи, в которых пророк порицал склонного к идолопоклонству, царя. По свидетельству ТАНАХа, Зехарию, несмотря на его родство с царским родом, не похоронили среди царей, а положили среди могил первосвященников. Это позволяет нам сделать вывод, что данный участок долины Йосафата служил для захоронения священнослужителей, что прямо подтверждает одна из соседних погребальных пещер – пещера семейства Хейзир, священников времен Хасмонейской (II – I вв. до н.э) династии.

Могила дочери фараона

И далее по дороге на юг мы видим самую древнюю погребальную пещеру долины, которая когда-то была отмечена каменной плитой с надписью палеоеврейским шрифтом VII в. до н.э, содержащей имя похороненного в ней человека (от него остались лишь последние букы – "-ягу», и мы не знаем, был ли он Нериягу, Хизкиягу, Илиягу или еще кто-то) и проклятия в адрес того, кто осмелится разрушить саркофаги. Надпись сегодня находится в Британском музее, а пещера пуста и загажена местным арабским населением. К сожалению, проклятия, даже если они высечены в камне 2700 лет назад, не имеют силы.

Всего в 60 метрах от нее – могила дочери фараона. Квадратное каменное здание, высеченное в скале, чья крыша, как я упоминал, была разобрана вандалами на строительный камень.

И в конце дорога спускается к источнику Гихон, но это будет уже совсем другая история…

Подземные ходы и пещеры

Словения, сравнительно недавно ставшая независимой страной, славится своими горными ландшафтами, озерами и пещерами. Большая часть ее территории расположена на горном плато, которое называется приятным на слух именем Крас. Не обольщайтесь – главная вершина этого плато имеет непроизносимое название Трстсль. А германизированное название всей горной системы отлично от словенского, хотя и напоминает его. Геологам оно хорошо знакомо – Карст. От этого названия происходит целый букет геологических понятий, таких как «карстовая пещера», «карстовый рельеф», «карстовое озеро», «карстовая шахта». Карстовый рельеф складывается в результате растворения каменных легкорастворимых (доломиты, мраморы, известняк) пород